Пушкин: «Дай, нудник!» (рассказ-зарисовка)

«Има, роце шоко!» - громко кричал малыш с большими серыми глазами, носясь вокруг памятника, задумчиво взиравшего на всех поэта на Пушкинской площади, в сквере перед кинотеатром...

«Мама, хочу шоко» - кричал малыш, если перевести его слова с иврита.

Он на ходу успевал еще и попросить воды, «бамбу» и спросить, когда папа приедет с работы. И все – на иврите. В центре Москвы...

Но никто не откликался на его слова, хотя вокруг было много мам и бабушек, дети которых бегали вместе со странным светловолосым мальчиком.

Сидевшие рядом со мной молодые мамы, когда малыш пробегал мимо, ласково схватили его за рукав и спросили:

- Как тебя зовут?

Вся ватага на секунду остановилась.

Малыш чуть нахмурил брови, словно что-то пытался вспомнить, потом серьезно сказал:

- Юваль.

И понесся дальше, как комета с хвостом сверстников.

А мамы остались в недоумении, и все переспрашивали друг друга:

- Юваль? Швед что ли? Что он все время говорит? А где мама-то?

Я огляделся – и в самом деле, кто же его мама? Вроде и похожих-то нет...

Та, что сидит напротив, на скамейке, и с умилением смотрит на кричащую ватагу детей?

В лучшем случае, это бабушка.

«А, наконец-то, вспомнила, что у нее есть ребенок» - улыбнулся я, глядя, как в сторону ребят направляется молодая интересная женщина с густой копной черных кудрявых волос и карими глазами.

Но и она, к моему изумлению, спокойно прошла мимо «своего» ребенка! Кто же мама?

Неожиданно мама нашлась - откликнулась девушка, уже не менее пятнадцати минут увлеченно разговаривавшая с кем-то по телефону и спокойно взирающая на детские крики и беготню.

Когда мальчишка, как пулемет, выкрикнул, пробегая мимо - «Има, роце шоко, роце маим, роце бамба» (Мама, хочу шоко, хочу пить, хочу бамбу), мама спокойно, оторвавшись на секунду от трубки, произнесла такие знакомые и такие странные на фоне Пушкина слова:

- Дай, нудник!

И вновь уткнулась в трубку...

«Дай» в переводе с иврита означает «хватит», ну, а нудник в русский язык с иврита, видимо и пришло, и означает то же самое.

Соседки по скамейке ушли со своими детьми обедать, и мама «нудника» села рядом, не прерывая разговора по телефону.

К моему изумлению, эта красивая русская девушка с толстой пшеничной косой разговаривала с подругой, которая в это время, как я понял из разговора, ехала на машине из Иерусалима в Беэр-Шеву.

Мне сразу стало приятно - по этой трассе мы часто ездим с товарищем к Стене плача...

Когда Юваль «убегался», и мама, наконец-то, дала ему воды и пакетик с «Бамбой», с двух сторон, почти одновременно, к скамейке подошли папа Юваля и моя сестра, которую я, собственно, и ждал.

Ма шломха? - Спросил я малыша классическим израильским «Как дела», вставая и направляясь к сестре.

Он серьезно отнесся к вопросу – сделал характерный израильский жест, покрутив слегка открытой ладонью, и произнес:

- Каха-каха.

Что означает – «По-разному, нормально».

Ответил не задумавшись, что на другом конце света незнакомый человек задал ему вопрос на его родном языке.

Ни на секунду, впрочем, не отрываясь от заморской «Бамбы»...