Вход Регистрация
ASHKELON.RU - Ашкелон | Израиль | Новости сегодня
четверг, 28 мартa 23:24


Это был их путь…

Положи меня, как печать, на сердце твоё, как перстень, на руку твою, ибо крепка, как смерть, любовь…
Песни песней Соломона. Гл.8, ст.6

Грохот. Яркая вспышка. Земля лихорадочно дёргалась. Несколько осколков пробили жесть, накрывавшую яму-бомбоубежище, где сидели скрюченные от ужаса, кричащие люди.

Нина наклонилась и прикрыла 3-месячного сына, а Верочка забилась матери подмышку, дрожала и плакала.

Но вот завывания бомб и взрывы начали отдаляться. Нина одной рукой схватила узел с вещами, который от тяжести волочился по земле, в другой руке несла сына, а Вере крикнула:

- Держись за мою юбку, а то в темноте потеряешься, смотри под ноги, чтоб не упала!

Они брели среди воронок и дымящихся развалин до вокзала и на боковых путях, в предрассветном мареве, отыскали два товарных вагона для эвакуации семей железнодорожников.

- Скорей, немцы уже на окраине города! – кричали из вагонов.

Наконец, подошёл товарняк, их вагоны прицепили к составу и тронулись в путь.

Утром немецкие самолёты с крестами на крыльях низко летали над поездом, бросали бомбы. Единственный мужчина, седой старик, бесстрашно стоял в проёме вагонных дверей с охотничьим ружьём в руках и, поводя им вслед низко летящему самолёту, прицеливаясь, крича проклятия, стрелял вверх.

Много ужасов навидались и терпели Нина с детьми и их соседи по вагону в этом адском пути, и самым страшным был – голод. Сашенька всё время кричал, требуя маминого молока. А его не было. Он насосал у Нины трещины на сосках, и они кровоточили.

Поэтому она решила выйти на ближайшей остановке поезда в город или деревню и выменять свои летние вещи на еду. Есть, выменяла! Бутылка молока, 5 яиц, полбуханки хлеба!

Но когда она выбежала к путям, то увидала хвост уходящего состава. Она с отчаянным криком ринулась вдогонку, она не бежала, а летела. Авоська с продуктами при этом улетела, потерялась. Она уже приближалась к последнему вагону, когда стоящий на крытой площадке солдат с винтовкой стал кричать:

- Стой! Стреляю! Военный объект!

Уцепившись, наконец, за поручень, Нина уже не бежала, а волочилась по шпалам, так как бежать сил у неё больше не было. Солдат начал бить по её руке прикладом винтовки с криком:

- Нельзя! Военный объект!

А Нина в отчаянии кричала ему:

- Там мои дети! Там мои дети!

И солдат пожалел её. Нине было плохо, сердце просто зашлось, в левом боку страшно болело, болели разодранные ноги, но при мысли, что сталось бы с детьми без неё, Нину окатил озноб.

И она заплакала навзрыд, вспомнив душераздирающие проводы мужа на фронт, представляя, как голодный сыночек кричит, что он хочет кушать и что творится сейчас с дочкой. И чем теперь она их накормит? И тут же сама себя одёрнула: побойся Бога, Нина, скажи спасибо, что не отстала от поезда! Потеряла бы своих детей…

И ужас сотрясал всё тело.

А солдат курил и оглядывался на лежащую на полу женщину. Правильно ли он поступил? Ведь был приказ к вагонам не подпускать никого. Ладно, пусть сидит до первой остановки поезда, а там она уйдёт к своим детям.

Но он всё равно был в полной растерянности. Что такое? Что это с ним? Гулко билось сердце и стучало в висках. Женщина… Совсем молоденькая… Плачет… Не выношу женских слёз…

Что-то сладкое и трогательное пробежало волной, когда увидел он, вытаскивая её на площадку, розовые бугорки груди в вырезе платья. А после – разлетевшиеся по полу кольца волос, маленькое нежное ушко, бедро сквозь лоскутья разорванного платья, обнажённые руки, к которым так тянуло прикоснуться. От жалости? Его влекло к ней непреодолимо.

Всё вылетело у него из головы – война, военный объект, приказ командира, прошлое, настоящее, будущее. В центре вселенной, в центре земного рая была женщина, вот она, лежащая на грязном полу поездной платформы. Никогда ещё он не был с женщиной наедине. Она была в его власти, стоило только руку протянуть… Но с чужой, незнакомой жизнью…

Паша немного пришёл в себя. Что за мысли, ну ты и скотина, стыдно же, очнись, как ты смеешь? Она плачет, в отчаянии, там её дети… Каково ей… Что делать… и он отвернулся.

Вдруг он услышал её голос:

- Спасибо вам! – солдат резко обернулся и кивнул в ответ.

– Сядьте. Прикройтесь вот этой плащ-палаткой, вас никто не должен здесь видеть.

– Как вас зовут?

– Павел.

– Паша, век вас не забуду, не забуду никогда, вы спасли моих детей и меня! Что было бы с ними, если бы я отстала от поезда?

Они сидели в разных концах площадки. Паша курил, и в сумерках Нина видела, как дрожат его руки и огонёк самокрутки. Ему холодно?

– Паша, вы там окоченеете… Идите сюда, под плащ-палатку.

А он бормотал:

– Нет, нет… - И не отрывал от неё глаз.

Позже, сидя рядом с ней, он лихорадочно говорил, говорил и не мог остановиться:

- Я единственный у родителей. Они простые рабочие на нижнетагильском заводе. Отца не взяли на фронт, у него только недавно зарубцевались туберкулёзные каверны. Бедные мои родители, как они плакали, когда я уходил… Нина, неужели я погибну? Мне только девятнадцать. Нина, мне так страшно. Как я буду воевать? Нам показали, куда на немецкие танки бросать бутылки с горючей смесью и как стрелять из винтовки. Но винтовок мало… Нина, что будет со мной? Я хочу жить…

Боже мой, совсем мальчик!

- Паша, я буду молиться за вас, буду просить Бога, чтоб вы остались живы, вот увидите – так и будет. Верьте мне.

И Паша в порыве благодарности поцеловал ей руку. Но это было ошибкой. Кто эта женщина? Мать, которой хотелось исповедаться, ласковая невеста или жена любимая, желанная? Мир канул куда-то. И он потерял голову.

На рассвете поезд остановился. Нина спрыгнула с площадки и со словами:

- Прощай, Паша! – пару раз оглянувшись, бежала вперёд.

И уже был слышен далёкий детский крик:

- Мама! Мамочка! И вот из какого-то вагона протянулось несколько рук и Нину втащили в вагон.

Паша в смятении метался по площадке. Нина! Неужели он больше никогда её не увидит? Душа его была так потрясена, что он ни о чём думать не мог. Неужели вся его только теперь проснувшаяся нежность и любовь, то, для чего только и стоит жить, так и уйдут неожиданно, как пришли?

Но Паша увидал её ещё раз. На следующей остановке поезда он бросил свой пост и, держа винтовку в руке, помчался к её вагону. Она сидела слева на нарах, с ребёнком на руках, а рядом сидела прильнувшая к ней маленькая девочка. Паша протянул Нине руку с бумажкой. На ней был написан номер его полевой почты и только одно слово – «Люблю».

Убегая обратно, крикнул:

- Напиши свой адрес! И на ходу бросил в вагон свёрток, из которого выкатились две банки тушёнки и половина буханки чёрного хлеба. В последующие месяцы и годы они изредка переписывались, и Паша знал о трудностях их эвакуации, узнал он и то, что муж Нины погиб на фронте.

Все годы войны, в самые страшные минуты боёв, гибели однополчан, бегства из плена, нескольких ранений и операций, в тоске или отчаянии, днём и ночью, он твердил, как заклинание, как символ веры, вкладывая в него всю душу, одно короткое слово - Нина!

И Паша был твёрдо уверен – оно его спасает. Кто-то скажет – как это было наивно в кровавом хаосе беспощадной, жестокой бойни. Но Павел выжил, встретил с однополчанами День Победы ликующим весенним днём, и хотя был измотан до крайности, впервые в жизни чувствовал такое большое счастье, которое запомнилось на всю оставшуюся жизнь.

После демобилизации Павел поехал в родной Нижний Тагил, к родителям, счастью которых не было конца. Устроился работать на завод, стал встречаться с девушками, с одной, второй, третьей, но всё искал и не находил в них чего-то милого и родного.

Подошло время отпуска и внезапно его подтолкнуло сильное желание – поехать к ней, к Нине, и он засобирался в дорогу.

Родителям сказал, что поедет к другу военных лет, но поехал на юг, в город, где она жила. Ему хотелось хотя бы издалека посмотреть на неё.

Последние месяцы она часто снилась Паше, её волосы скользили по его телу, переплетались их руки и ноги, душа и тело просили её нежности и ласки. А самое главное – ведь она всю войну молилась за него, Павел был уверен – это Нина спасла ему жизнь, где бы он ни был, что бы ужасное с ним не случалось, он каждый день войны встречал и провожал с её милым, дорогим именем. Как же можно не повидать её? Хотя бы раз… Для того, чтобы поблагодарить…

Что такое? Подходя к частному дому, где Нина снимала две комнаты, войдя во двор, через открытые окна он всё отчётливее слышал детский плач. Постучал в дверь, но никто не открыл ему и он тихо вошёл в дом. В той комнате, где плакали дети, он увидал лежащую в кровати и стонущую Нину, и сидящих в её изножье девочку лет восьми и мальчика лет пяти.

Голова Нины с прилипшими, влажными волосами перекатывалась по подушке, глаза были закрыты, лицо красное, она кашляла и стонала. В какой-то момент Паша растерялся, уж очень всё это было неожиданно. Но прикоснувшись к её лбу, почувствовал высокую температуру, тогда подхватил Нину на руки и просил детей идти за ним. Пройдя квартал, они остановили проезжавшую машину и поехали в больницу.

В приёмном покое быстро сделали анализы и сообщили Паше и детям, что Нину увозят делать рентген, а потом в терапию. Когда Верочка и Саша увидали, что маму увозят куда-то, то они с плачем помчались за ней, и Паше долго пришлось успокаивать их.

Пока они шли к терапевтическому отделению, Вера успела спросить у Паши, кто он такой.

Паша назвался и ответил коротко:

- Твоя Мама во время войны спасла мне жизнь.

Через час к ним подошёл врач и сказал – у Нины крупозное воспаление лёгких и состояние её тяжёлое.

Паша в тот же день снял комнату в соседнем доме, пошёл с детьми в магазин, а утром – на рынок и все вместе накупили продуктов. Его поразила скудная обстановка в их комнатах и особенно то, что сама Нина и её дети были худенькими и в доме не было еды. Да и врач сказал, что организм Нины очень ослаблен и ей требуется хорошее питание.

Оказалось, что Верочка, дочь Нины, приучена ухаживать за братишкой, убираться в квартире. В течение нескольких недель Паша и дети дежурили по очереди у постели Нины, кормили её пять раз в день тем, что готовила для всех них хозяйка Пашиной квартиры – Женя.

Первые пару дней Нина была безразлична к появлению Паши, но потом узнала его, дети многое рассказали о его доброте, помощи, и о том, что он достал для неё в военном госпитале новое лекарство – пенициллин.

Прошло несколько недель, и Нина полностью выздоровела.

И к нему вернулось прошлое наваждение. Снова в наклоне её головы, в доброте глаз, в низком волнующем голосе, в улыбчивости, в маленьком ушке, окружённом кольцами волос, Павел узнавал ту Нину, которую помнил все годы войны.

Его всё больше притягивало её мягкое женское очарование. Никакая другая женщина ему была не нужна. Опять и опять возле неё вспоминалось, возвращалось к нему то ощущение земного рая, которое впервые познал одной далёкой военной ночью.

А что она, Нина? Впервые за долгие годы, рядом с Пашей, она чувствовала в душе некую полноту жизни, отошло куда-то тоскливое личное одиночество, стал исчезать страх перед жизнью, одинокий, гнетущий трепет за жизнь детей и своей ответственности за них, которые терзали её в годы тяжёлой эвакуации и возвращения в родной город.

И давно забытое желание выглядеть лучше, нравиться мужчине, вернулось к ней.

В душе её росло тёплое ощущение родного человека рядом, а потом пришло желание прикасаться к нему, обнять, любить его.

Когда однажды Верочка увидала необычную сцену – Паша упирался в стену руками, а между ними стояла Мама и они не сводили глаз друг с друга, то девочка молча подошла к ним, подтолкнула их друг к другу и, смеясь, убежала.

Лента новостей