Что думаем мы о мужских изменах

- Привет, Лиза!

- Привет, Люська! Вернулась уже? Как было на Красном море?

- Класс! Что значит - конец октября, бархатный сезон: вода теплая и на берегу не жарко.

- Камешков, конечно, насобирала?

- Конечно, а как же без них?

- Ну, давай, делись – чувствую, распирает тебя…

- Я только что закончила, прочитать?

- Давай.

Коралловый пляж, конец октября, бархатный сезон: теплая морская вода, уже нет нестерпимой жары и изнуряющего солнца.

На море небольшие волны.

Налюбовавшись на кораллы, можно лечь, закинуть руки за голову и качаться на волнах, ни о чем не думая, глядя в высокое синее небо с небольшими легкими облаками.

Ласковая волна обнимает, обволакивает, уносит прочь тревоги, волнения; уходят мысли, в душе поселяется покой и ощущение вселенской пустоты, которую создают соединившиеся воедино небо и море.

Наплававшись, выйдя из воды, Люська идет по пирсу, бережно неся в себе это чувство единения с природой и уже думая о том, как хочется заполнить эту временную пустоту хорошим - любовью, добром, пониманием, прощением…

Собирая на берегу разноцветные камешки, она представляет, как зимой они будут напоминать о ласковом море, кораллах и о гармонии в душе.

По привычке, наблюдая за окружающими, обращает внимание на пару у самой воды.

Обоим далеко за 50.

Она - невысокого роста, полноватая, но не оплывшая, достаточно аккуратненькая, милая, интеллигентная в темном красивом купальнике, смотрит на волны и вдаль на проплывающие лодки и катера.

Вся ее фигура - само спокойствие, она соответствует своему возрасту, очень хорошо выглядит.

Он же привлекает взгляды, и недаром…

Люська смотрит, как он идет вдоль кромки воды.

Высокий, стройный, легкий, стремительный не по возрасту.

Свободный разворот широких плеч, ни возрастной сутулости, ни этой тяжести, которая сгибает шею мужчины и заставляет его смотреть вниз под ноги.

Он шагает очень прямо, смотрит вперед, и собака около него под стать - длинноногий шоколадного цвета холеный дог.

Они заходят на пирс, и мужчина забрасывает далеко в воду маленький мячик, пес тут же кидается в волны и плывет, загребая лапами, хватая пастью воду и отплевываясь.

Вскоре он возвращается, очень довольный, с шариком в зубах, но хозяин не дает ему отдохнуть и забрасывает снова.

Так они забавляются, очень довольные друг другом и собой.

На пирсе, облокотившись на перила, стоят молодые девчонки, которым нравятся и собака, и хозяин, как подмечает Люська, и они начинают расспрашивать о породе пса, его воспитании и прочем.

Он отвечает, чуть-чуть позируя, явно получая удовольствие от вызванного им внимания, но в меру: не пыжится и не выглядит смешным.

Пес очередной раз возвращается с шариком, стряхивает воду с длинного поджарого тела, хозяин отдает какую-то команду, и он послушно идет на берег.

А мужчина легко, Люська даже внутренне ахает, вскакивает на перила, стоит немного, покачиваясь вперед-назад, наслаждаясь произведенным эффектом и явно получая удовольствие от собственного тела, и прыгает в воду.

Люська еще немного смотрит, как он плывет, то появляясь, то скрываясь в волнах, и возвращается к своему лежаку, растянувшись, продолжает наблюдать за женщиной – женой уплывшего красавца.

Та по-прежнему сидит на берегу, опустив ноги в воду, ни разу не глянув в ту сторону, куда ушел ее муж, в отличие от пса, который нетерпеливо вскакивает и смотрит вдаль, ожидая хозяина.

Наконец, тот возвращается, Люська опять любуется, как он идет: высокий, статный, на широкое плечо можно поставить стакан с водой - не упадет ни одна капля…

Пес кидается навстречу, они радуются друг другу, как будто не виделись сто лет.

Мужчина садится около жены, вытянув длинные ноги, и тоже смотрит вдаль на волны, чуть отвернувшись.

«Двуглавый орел»... – Усмехается Люська…

Потом одергивает себя - люди просто отдыхают.

Они не разговаривают, но и не производят впечатление поссорившейся пары, просто все давно обговорено, все ясно, и каждый думает о своем.

Так умеют молчать умные любящие люди, прожившие много лет вместе.

Люська вспоминает, как смотрели на него девчонки, как он еще больше выпрямлялся и подтягивался, видя их внимание, переводит взгляд на его безмятежную жену, думает о том, как опять - в очередной раз, несправедлива природа, и дает свободу своей фантазии, придумывая их историю.

Она спокойна, безмятежна, знает, что он никуда от нее не денется, он хороший человек, любит ее, их детей, души не чает во внуке.

Позади долгая, нелегкая, счастливая жизнь, в которой было все: взлеты и падения, и даже его измены, которые она сумела простить и тем удержала его в семье.

Налаженный быт, впереди еще много лет об руку с ним – единственным мужчиной ее жизни, самым близким, самым любимым, ей никто не нужен, кроме него…

А он?

Весь его облик выражает одну мысль: «Я не хочу! Я не хочу стареть, не хочу, чтобы уходило время. Я полон сил, я тот же 20-летний пацан в душе. Я хочу влюбиться снова, как тогда - много лет назад»...

Люська снова усмехается, теперь уже полету своей фантазии: может, все совсем не так, как ей показалось?

В это время у мужчины звонит телефон, он отвечает и, несколько смущенно глянув на жену, быстро встает, делает несколько шагов, как бы в сторону отбежавшего пса, и, проходя мимо Люськи, произносит изменившимся голосом: «Да, милая, с утра жду твоего звонка»…

- Ну как?

- Пришли мне текст по электронной почте. Я завтра скажу, хорошо?

- Хорошо.

- Привет, Лиза.

- Привет.

- Ну что, подумала? Что скажешь?

- Подумала. Ты специально для меня эту тему представила? Знаешь, что Игорь мой женат.

- Знаю. Вышло не специально, но хочу услышать твое мнение.

- Пожалуйста. Я даже отвечу в твоей манере.

- То есть?

- Я тоже изложила все в виде опуса и сейчас тебе зачитаю – это во-первых…

- А что во-вторых?

- Это потом.

- Хорошо, давай.

- Если бы несколько лет назад кто-то сказал Лизе, что у нее будет роман с женатым мужчиной, она бы подумала, что речь идет не о ней.

И начиналось все как шутка.

Шутя зашла на сайт знакомств, в основном переписывалась, не заводя ничего серьезного, даже не соглашаясь на встречи, никогда не писала сама никому, только отвечала.

И вдруг увидела фотографию, которая почему-то привлекла внимание.

Ничего особенного: немолодой человек в очках, обычная анкета, чем зацепило - не могла понять.

Написала сама.

Он ответил, как потом признался – сработал общий «культурный код»: она привела цитату из фильма, который смотрели и любили далеко не все, но те, кто любил, все были, что называется, одной крови.

Потом вообще оказалось, что они любят с молодости одно и то же - книги, фильмы, спектакли, музыку…

Она начинала фразу – он заканчивал или наоборот.

Что бы он ни говорил – все было близко, понятно, дорого.

Обменялись телефонами, начали говорить по skype.

Когда Игорь первый раз взглянул на нее с экрана, сердце ухнуло и пропустило удар, потом застучало где-то в горле.

У Лизы было чувство, что он смотрит прямо в ее душу.

Было уже все равно, когда он сказал, что женат и что никогда не оставит семью и врать не хочет и вообще не любит врать.

Она сразу подумала про себя - бедолага, врать-то все равно придется, никуда не денешься.

Потом была первая встреча. Больше всего поразило, что он оказался таким родным, как будто она знала его всю жизнь.

Оба работали, Лиза была разведена и более свободна, он - очень занят. Нечастые встречи, телефонные разговоры, смс – из этого состоял роман.

Когда разлука затягивалась, она скучала, грустила и даже плакала, но ни разу не пожалела о том, что сделала.

Бывали угрызения совести: все-таки такой поступок шел вразрез со всеми ее жизненными установками.

Потом она вспоминала, что они оба уже давно «едут с ярмарки», и кто знает, что там - впереди.

А главное – этот восторг души, о котором она не вспоминала уже много лет - как можно отказаться от него и продолжать жить в сером цвете, без всяких красок?

Она ведь думала, что все в прошлом, и никогда душа так не загорится, не запоет, не заплачет и не засмеется…

Когда он целовал, голова шла кругом, и она не могла думать ни о чем, но, оставшись одна, всегда вспоминала строки Евтушенко: «Шторм берега разгромил и пополам разломил звездный огромный мир пахнущих ветром губ…».

И Игорь был счастлив. Она видела это, как и знала, что временами ему было плохо от того, что он ломал себя, вынуждая врать.

При всей двойственности ситуации, он был порядочным человеком, любил тех, кого любил, и в любую минуту отдал бы жизнь за каждого из них.

Как ни было печально сознавать, этим он ей и нравился.

Говорили о детях, внуках, о жизни, о проблемах, никогда – о будущем или о его жене.

Со временем Лизе удалось договориться с самой собой - не заглядывать в будущее и не задумываться, что будет дальше, а постараться быть счастливой, что называется, здесь и сейчас…

- Все. Конец. Что скажешь?

- Не закончено как-то…

- А нечем заканчивать. И никто не знает, чем закончится.

- Ну, хорошо. Перешли мне тоже по имэйлу твой опус, хочу еще перечитать. А что во-вторых?

- Я переслала Инке почитать твой рассказ.

- И?

- И она тоже хочет выразить тебе свое мнение по этому поводу.

- А что, ее эта тема интересует?

- Она интересует всех замужних женщин, как и незамужних, впрочем, тоже.

- Она что-то за своим мужем замечает?

- Вроде пока нет, но явно что-то думает. Ну и тебе, как начинающей писательнице, наверное, интересно знать мнение читателей?

- Ладно уж, про «писательницу»...

- Не скромничай и позвони завтра Инке.

- Хорошо.

- Привет, Инна. Как дела?

- Привет, Люська. Все хорошо. Лиза дала мне прочитать твой рассказ. Зацепил он меня.

- Почему?

- Не знаю точно, наверное, потому что очень уж похоже на мою ситуацию.

- Какую ситуацию?

- Нашу с Андреем. Как будто о нас речь.

- Наверное, у многих ситуации похожи.

- Наверное. Я начала думать об этом и мне хочется сказать кому-нибудь.

- Ну, скажи мне.

- Ну да, тебе. Мы ведь знакомы сто лет. Помнишь, в Москве в студенчестве: общежитие, вечеринки, театры, разговоры до утра, гитара?

До третьего курса мы были просто с ним знакомы, дружили. На втором он жениться собирался на Ленке, помнишь?

Что там произошло, не знаю, и потом он никогда не рассказывал, но помню, как он вернулся с практики какой-то другой, не только повзрослевший, а как будто постаревший.

Я-то все помню: он мне нравился всегда, еще с вступительных экзаменов.

С полгода ходил мрачный, а потом вдруг, случайно, мы шли с занятий вместе и разговорились.

День, помню, был какой-то необычный - кончалась зима, видимо, была оттепель, сумерки и туман. Все было как-то нереально - природа, и мы в ней.

Он потом сказал, что на него это тоже как-то странно подействовало, и он в первый раз меня увидел и разглядел.

Потом - свадьба через полгода, диплом, распределение.

Через год сын родился, переезжали не один раз по просторам нашей родины, работали.

Я всегда его любила и счастлива была, хотя нельзя сказать, что было просто.

Он всегда был интересный парень и нравился многим, и боль его, засевшая в душе после Ленки, которую, я чувствовала, он не мог забыть, придавала еще больше шарма и привлекала к нему женщин.

Несколько раз я чувствовала, что что-то не так, но он всегда говорил, что подозрения мои напрасны, и я верила, вернее хотела верить.

Сейчас понимаю: были романы, тем более при его работе и свободе передвижения – вполне возможно.

Слава Богу, я не копалась, не выясняла, и ничего не открылось…

- Так что сейчас тебя мучает, тем более, когда нам всем так немало лет? – Осторожно спросила Люська.

- В том–то и дело… Тот период, когда у них кризис среднего возраста, ну, как это - 40+, мы как раз пережили спокойно, может быть, потому, что совпало с переездом, и было не до того. А сейчас - почти через 15 лет…

- А что сейчас?

- Я вижу, что он смотрит на женщин.

- Ну и что - они все смотрят.

- Нет, он смотрит не так, как раньше.

- А как?

- Не могу объяснить. Как будто прощается.

- Ну, так, наверное, и есть – годы-то к 60…

- Да, а я при этом чувствую себя виноватой.

- Почему?

- Я его очень люблю, и всегда любила, и ты же меня знаешь - и за собой смотрю и выгляжу неплохо, правда?

- Истинная правда!

- Но я его знаю сто лет, он отец моего ребенка, дедушка нашего Ильюшки. Я знаю, где у него болит, когда нужно напомнить, чтобы он принял лекарство, знаю, что он любит, что не любит, от чего у него плохое настроение…

- И?

- Я его совершенно не хочу. Ну… в смысле секса…

- Совсем-совсем?

- Совсем. Или уже возраст, или другие у меня радости в жизни, но побыть с Ильюшкой, погулять с ним, рассказать сказку мне куда приятней, чем лечь в постель с собственным мужем.

Нет, мне по-прежнему нравится, когда он меня обнимает, нравится спать ночью, прижавшись к нему – но и только. Ни тебе желаний, ни восторгов от секса – ничего...

- А Андрей? Извини, что спрашиваю.

- Он тоже в последнее время все реже делает какие-то попытки. И я чувствую, что своей холодностью я охлаждаю и его тоже.

- И какой вывод?

- Когда я прочитала твой рассказ, подумала: ничего удивительного, что они в возрасте под 60 ищут женщин. Они просто хотят, чтобы их хотели, тогда и у них желания удваиваются. Ничего, что я так сумбурно выражаюсь?

- Ничего. Только скажи, вот ты сейчас такая понятливая и снисходительная, а если бы сейчас узнала, что Андрей...

- Ой, не знаю, может быть, простила бы, а может и убила бы…

- Вот так, все мы такие. И что же нам всем делать?

- Не знаю. Ты у нас писатель, вот и ищи ответ…

- Спасибо, подружка...